Звенигородская водно-спасательная станция Об одном из звенигородцев и не только о нём.
Главный автор этой статьи — Стукалов Константин Валентинович, внук в свое время очень известного и уважаемого в Звенигороде человека — Михаила Ивановича Мартышина. По просьбе К.В. Стукалова я публикую его рассказ со своими минимальными дополнениями, комментариями и уточнениями.
Родился Мартышин Михаил Иванович 19 ноября 1919 г. в деревне Пруды Первомайского района Горьковской области в крестьянской семье. После окончания сельской школы поступает в Ульяновское дважды Краснознамённое танковое училище имени В. И. Ленина, которое оканчивает перед самой ВОВ. В субботу 21 июня 1941 г. по распределению пребывает в Белоруссию в город Минск, где на следующий день его застаёт война. Михаил Иванович воевал танкистом всю ВОВ. Был дважды очень тяжело ранен, контужен. В ходе войны награжден Орденом Боевого Красного Знамени, двумя Орденами Красной Звезды, медалями.
Супруга Михаила Ивановича Зоя Алексеевна Мартышина по образованию медик, в 1961 году получает назначение в Звенигородскую больницу, где и работала до 1997 года. Сначала участковым терапевтом, затем заведующей рентгенологической службой Звенигородской больницы. Михаил Иванович также с этого времени работает в Звенигороде в различных организациях на руководящих должностях. Был он и начальником автоколонны № 2 и начальником городского коммунального хозяйства. Как отставному военному, фронтовику, довелось ему поработать начальником Звенигородского спортивно-технического клуба ДОСААФ, заместителем начальника курсов гражданской обороны Московской области, заместителем директора ГПТУ № 46 г. Звенигорода.
Переехав в Звенигород супруги Мартышины жили на съёмной квартире. В 1962 г. в Звенигороде был заселён многоквартирный кирпичный дом № 8 на Парковой улице, в котором семья получила двухкомнатную квартиру. В ней Мартышины и прожили всю последующую жизнь.
В 1960-1970-х года Михаил Иванович работал в Исполкоме Звенигородского горсовета на должности заместителя председателя горисполкома. Кроме того он активно занимался общественной деятельностью.Стал основателем и председателем совета ветеранов Великой Отечественной войны г. Звенигорода. Принимал активное участие в работе других общественных организаций — обществе охраны природы, обществе охраны памятников истории и культуры.
Подробно выставках цветов в г. Звенигороде
Именно благодаря работе в горисполкоме и общественных организациях Михаил Иванович был хорошо известен жителям города и остался в их памяти как доброжелательный, отзывчивый, внимательный к проблемам города и горожанам человек. Как добросовестный и исполнительный работник, внесший свой немалый вклад в разные сферы жизни города Звенигорода 1960-1970-х годов.
С 24 августа 1974 г. М.И. Мартышин. становится начальником Звенигородской спасательной службы в спасательной службе на водах управления коммунального хозяйства (УКХ) Мособлисполкома. Эту небольшую организацию в городе называли просто «спасательная станция» и ей хочется уделить особое внимание в истории Звенигорода второй половины 20 века.
«Хочу рассказать об одном удивительном месте из моего детства — Звенигородской водно-спасательной станции. С её работой я был достаточно близко знаком. Дело в том, что мой дед Мартышин Михаил Иванович проработал её начальником с августа 1974 года по июнь 1990 года. Без малого 16 лет.
Звенигородская водно-спасательная станция (Станция спасения на воде) находилась по адресу: город Звенигород, улица Фрунзе, дом 2 и представляла собой деревянный дом с земельным участком, имеющим выход к воде. Участок был у начала спуска к старому деревянному мосту через Москва-реку, ведущему из центральной части Звенигорода на Верхний Посад.
Здание спасательной станции в Звенигороде — это обычная русская изба пятистенок с печкой в центре, разделённая перегородками на три комнаты. Первая из них — большой зал в половину избы, в котором стоял стол дежурного с телефоном с прямым московским номером, были места для отдыха сотрудников, телевизор и пять рундуков вдоль стены (по штатному числу водолазов), в которых водолазы-спасатели хранили индивидуальные дыхательные аппараты для погружения под воду (тип АВМ-1) и личное оборудование. Две комнаты поменьше. В одной — кабинет начальника станции. Вторую занимал медицинский кабинет с оборудованием для оказания экстренной неотложной помощи пострадавшим. При входе в «тёплую» часть, вдоль всей избы, была пристроена застеклённая неотапливаемая терраса, в которой хранились всегда наготове разные спасательные приспособления (спасательные круги, верёвки, багры и т.п.). Там же находилась кладовка с водолазными костюмами на вешалках. У входа на террасу была просторная открытая веранда для дежурного наблюдателя. С веранды вела крутая деревянная лестница на небольшой балкон с двумя прожекторами и входом на чердак. Лестница была старая и у взрослых не вызывала особого доверия. Поэтому поднимались они по ней редко и неохотно (что не скажешь про меня). В каменном подвале избы оборудованы склад инвентаря и дровяной склад под террасой с дровами для печки. С противоположной стороны от террасы находился пристроенный к избе большой неотапливаемый сарай для зимнего хранения моторных лодок (эллинг). И в нём оборудована слесарная мастерская. Рядом с избой была кирпичная пристройка. В ней находился дизельный компрессор для заправки (набивки) сжатым воздухом аквалангов и навес для зимнего хранения вёсельных шлюпок. Напротив располагался погреб с кирпичным входом – склад ГСМ. У берега реки были сооружены деревянные мостки и лежал на дне большой полузатопленный металлический понтон-пирс для стоянки лодок. Летом там всегда швартовались готовые к выходу дежурные моторная лодка и вёсельная шлюпка с комплектами спасательного снаряжения. Ещё стоит сказать, что в советское время вдоль берега Москвы-реки была тропинка по которой люди могли в любое время беспрепятственно проходить через две калитки в ограде через территорию спасательной станции. Также при спасательной станции в 1960-х — начале 1970-х находилась лодочная станции, где все желающие могли взять вёсельную лодку на прокат.
Одна из достопримечательностей спасательной станции — незатейливая картина, написанная маслом рукой неизвестного художника на куске фанеры. На картине изображена сама спасательная станция, её вид с Верхнего Посада, вид на Древний Городок и Успенский собор. Долгие годы эта картина висела прямо на улице, на фасадной стене спасательной станции. Наверняка эту картину помнят все коренные звенигородцы!
Основная задача служащих Звенигородской водно-спасательной станции заключалась в обеспечении охраны жизни и здоровья людей на воде в так называемой зоне спасения данной станции. Начало зоны спасения , за которую отвечала Звенигородская спасательная станция, находилось выше по течению у верхней границы городского Верхне-Посадского пляжа. Оканчивалась она примерно там, где сейчас расположен современный бетонный мост. Весь этот участок просматривался с территории спасательной станции.
Но в зоне спасения звенигородской спасательной станции находился не только городской пляж. Главным, особо ответственным и сложным объектом была находящаяся рядом переправа через Москву реку. Летом это был временный деревянный мост на деревянных сваях. С конца 1970-х годов мост стали устанавливать на понтоны. Но в любом случае в конце зимы мост разбирали, чтобы его не унесло весеннее половодье. В этот период люди переправлялись через реку по льду в специально отведенном месте. Иногда, и скорее всего вопреки существующим правилам, по льду переезжали и автомобили. Когда лёд становился мягким и рыхлым всякое движение через реку категорически запрещалось и на Верхний Посад в этот период можно было добраться только окружным путем, через бетонный мост у дер. Игнатьево, и далее через старую ж\д станцию Звенигород, по Луцынскому шоссе на автобусе № 31. Обычно автобус № 31 курсировал от ж\д станции Звенигород до Верхнего Посада несколько раз в день. Но в дни весеннего половодья маршрут продляли до центра Звенигорода и увеличивали количество рейсов.
Как только с реки сходил лед, но пока уровень воды оставался высоким и мост еще не восстановили, до 1960-х годов между берегами реки Москвы курсировала весельная шлюпка.
Позже вместо шлюпки от причала спасательной станции на противоположный берег была организована паромная переправа. Паромом служила огромная металлическая лодка, которая двигалась вдоль натянутого между берегами троса. В движение лодка приводилась и управлялась находившимися в ней работниками, специально нанимаемыми на эту временную работу. Их вполне можно было назвать матросами. Но очень часто этих самых «матросов» на месте не оказывалось и тогда лодкой управляли сами находившиеся в ней пассажиры. В первую очередь, конечно мужчины. Но иногда это делали женщины и даже дети-подростки. Нужно отдать должное, что «матросы», оставляя свое рабочее место, (скорее всего ради того чтобы выпить очередную бутылку портвейна), всегда оставляли в лодке две пары своих рабочих рукавиц — для того чтобы люди не повредили руки, перебирая ими стальной трос, вдоль которого двигалась лодка, приводимая в движение мускульной силой человека.
Как только половодье прекращалось и река возвращалась в своё русло деревянный мост оперативно восстанавливали и по нему вновь возобновлялось движение пешеходов и автомобилей.
Согласитесь что вся эта эпопея с переправой через реку Москву, особенно в дни половодья, требовала особого внимания и заботы со стороны сотрудников спасательной станции!
Штат спасательной станции состоял из начальника, нескольких матросов-спасателей, медицинских работников (фельдшера или медсестры), мотористов моторных лодок и водолазов-спасателей. В течении всего рабочего дня на веранде дома спасательной станции находился дежурный, который с биноклем наблюдал за зоной спасения и в случае возникновения происшествия был готов по тревоге отправить для оказания экстренной помощи пострадавшим экипаж дежурного катера или лодки, оборудованной средствами спасения людей на воде. В летние месяцы в купальный сезон дополнительно выходила вёсельная лодка с наблюдателями к городскому Верхне-Посадскому пляжу. В зимнее время, когда многие пешеходы переходили реку по льду минуя мост, на станции всегда была готова группа спасателей, оснащённая средствами оказания помощи людям, провалившимся в реку сквозь лёд.
Впервые я попал на Звенигородскую водно-спасательную станцию еще будучи дошкольником и, в общем, случайно — (продолжает свой рассказ К.В. Стукалов). Меня маленького, проводившего летний отпуск с мамой у бабушки с дедушкой в Звенигороде, не с кем было оставить дома. Старшее поколение работало, а маме срочно понадобилось уехать на день в Москву. Взрослые решили отправить меня вместе с дедом Михаилом Ивановичем к нему на работу. Рабочий день начинался в 8:00. До обеда в 13:00 я должен был быть с ним на спасательной станции. Как сейчас помню, за это время на свежем воздухе у реки мой растущий организм страшно проголодался. Дедушка выдал мне 50 копеек и отправил в продуктовый магазин на улице Фрунзе (сейчас там магазин автозапчастей).
Я купил батон вкуснейшего белого звенигородского хлеба (увы, но сейчас продукцию Звенигородского хлебозавода по вкусу нельзя даже рядом поставить с тем, что было во времена СССР) и пакет молока. Мне до сих пор кажется, что вкуснее тех молока и хлеба я в жизни не ел. После обеда меня собирались оставить дома (и было с кем). Но, не тут-то было! Я не хотел оставаться ни в какую. Мне настолько понравилось на спасательной станции, что дед стал периодически брать меня с собой.
В школьные годы, бывая в Звенигороде, я уже систематически ходил с дедом на спасательную станцию. Утром измерял температуру воздуха и воды в Москве-реке специальным термометром. Мелом заносил эти значения в графы информационной таблички для прохожих, которая висела на углу станции и была видна с тротуара. Вычерпывал дождевую воду из шлюпок и моторных лодок. Приносил в них спасательное снаряжение, которое на ночь убиралось в помещение станции. Помогал переносить водолазное оборудование при тренировочных погружениях, а также во время выездов водолазных бригад по вызовам для очистки дна водоёмов и (скорбные моменты) для поиска и подъёма утонувших людей. Более того, с первого класса средней школы, я серьёзно занимался спортом – плаванием. И когда стал постарше, в разгар летнего купального сезона меня стали отправлять дежурить на вёсельной лодке к городскому пляжу на Верхнем Посаде. А после восьмого класса школы (исполнилось 14 лет и по КЗОТ СССР могли официально оформить на работу) в летние месяцы я уже работал на Звенигородской водно-спасательной станции матросом-спасателем и заработал там свою первую в жизни зарплату. Как оказалось, это было не просто желание дедушки помочь внуку. Летом все штатные сотрудники всегда хотели взять отпуск и с персоналом в этот период наступали трудности. Я здесь оказался весьма кстати. Несколько раз мне даже приходилось заступать на 12-ти часовое дежурство. По КЗОТ это было нарушение, но больше было некому.
Мой дед в прошлом был кадровый офицер Советской Армии, прошедший ВОВ, танкист, подполковник в отставке. Большинство служащих спасательной станции среди матросов-спасателей и мотористов были, как и он, военные пенсионеры разных возрастов. Я очень хорошо помню матросов-спасателей Александра Семёновича Елисеева и Коробейникова, мотористов Ивана Максимовича Грицутенко, Зайцева, Сергея Волкова (он, кстати, стал начальником Звенигородской водно-спасательной станции после деда летом 1990 года). Водолазы-спасатели были моложе. Это были звенигородцы, которые, как правило, работали где-то ещё. Среди них запомнил, живших на Верхнем Посаде, родных братьев Благушиных – старшего Михаила и младшего Владимира, балагура и весельчака Вадима Дворникова (он был водолазом-спасателем, но, с возрастом, начала болеть спина, и он перешёл в мотористы). Не могу не вспомнить медицинского работника фельдшера Марию Александровну Романову (она еще работала в Звенигороде на станции скорой помощи).
И очень хочу рассказать ещё об одном обитателе Звенигородской водно-спасательной станции – собаке породы немецкая овчарка по кличке Вета. Как она появилась на станции? Это было в середине 70х годов. Возвращались мы с дедом на машине тёплым летним вечером в Звенигород по Ратехинскому шоссе. Дед решил заехать на спасательную станцию, посмотреть всё ли в порядке. Припарковались, зашли в калитку, поднялись на веранду. Станция закрыта изнутри. Постучали в дверь – тишина. Стучали, стучали — нам никто не открывает. Дед уже начал волноваться – вдруг с ночным дежурным (фактически ночным сторожем) плохо. Достал монету, подцепил шляпки гвоздей оконных штапиков у остекления террасы и вынул стекло рядом с входной дверью. Просунул руку, открыл изнутри входной замок. Вошли внутрь. Как оказалось, дежурный крепко спит на кушетке в медицинской комнате. Будить его дед не стал, решил проучить. Взял бинокль (в СССР стоил около 80 руб.) и сигнальный пистолет-ракетницу с тремя патронами (оружие!). Мы вышли, закрыли дверь, вставили на место стекло, штапики и уехали. А наутро, когда ночному дежурному передавать смену, начался переполох. В общем, чтобы исключить подобное, было принято завести на Звенигородской водно-спасательной станции сторожевую собаку.
Подвернулась она очень необычным образом. Дед встретил пожилую женщину, которая на поводке вела молодую, но уже крупную, немецкую овчарку с Верхнего Посада по направлению к старой Звенигородской ветеринарной лечебнице. Путь её шел мимо спасательной станции. По поведению собаки было видно, что она совсем ничему не обучена, очень злая и женщина с ней еле-еле справляется. Дед разговорился с хозяйкой и оказалось, что она вела собаку усыплять, так как та очень глупая, агрессивная и всех кусает. По итогам коротких переговоров дед забрал собаку на станцию. И, наверно, это чудо или животное как-то догадалось, что дед спас её от смерти. Она признала в нём нового хозяина! Он оказался единственным, кто мог на первых порах подойти к ней. Незамедлительно под лодочным навесом была построена добротная крепкая утеплённая будка, крытая сверху железом и принесена длинная, метров наверно 20, цепь с очень крепким брезентовым ошейником. Так немецкая овчарка по кличке Вета стала помогать охранять имущество на спасательной станции. И охраняла она его на славу! Стоило кому-нибудь постороннему оказаться на территории станции собака была готова его просто растерзать. Спасали только железная цепь и крепкий ошейник. С громким лаем Вета выбегала из-под лодочного навеса и мчалась на гостя пока позволяла длинна цепи. Местные жители стали побаиваться проходить вдоль берега по территории станции. Да что там местные! Работники станции лишний раз не решались пройти к реке мимо собачьей будки. Постепенно, еще повзрослев, Вета стала спокойнее и менее агрессивной. Четко стала отделять своих от посторонних. Но собачьи команды навсегда оказались для неё неведомы. Кормил её обычно дед. Бабушка ежедневно варила Вете 2-х литровый бидончик с кашей и бульоном, сдобренным разными мясными обрезками, мелкими куриными косточками и прочей требухой. Другие сотрудники то же приносили ей разные собачьи вкусности. Дед часто брал её с собой на прогулки, когда мы всей семьёй ездили в лес за ягодами и грибами. Жилось Вете по собачьим меркам, наверно, неплохо. Всех особенно поразило её поведение в сильные морозы конца декабря 1978 – начала января 1979 годов. Температура зимней ночью тогда опускалась до -35…-40 градусов. Все переживали – как собаке в будке с подстилкой из сена на улице в такой мороз? Сотрудники спасательной станции принесли кто что мог – старые ватники, одеяла и прочие вещи для её утепления. И, каково же было их удивление, когда на следующее утро, после того, как Вете их положили, все дополнительные тряпки оказались вытащены из конуры и разбросаны рядом. Она всегда оставляла себе одно только сено!»
Автор текста Константин Стукалов. Редактор Константин Лошкарёв. Январь 2020 г.
Сайт Дмитрия Шкрап апрель «2022 год.
